Архив форума

Системная ошибка
Мировой рынок программных разработок может быть поделен без России
Анастасия ДОЛГОШЕВА

В начале апреля петербургские студенты-программисты улетают в Сан-Антонио, штат Техас, на финал очередного чемпионата мира по программированию.
Мы привыкли считать, что в Петербурге самые башковитые программисты: в 2000 и 2001 годах абсолютным чемпионом мира стал СПбГУ, в 2004-м — СПбГУ ИТМО (бывший ЛИТМО). Команда этого вуза считается самой стабильной из отечественных, занимая в мировых рейтингах по результатам выступлений за последние пять и десять лет, соответственно, первое и второе места; кроме того, четыре раза команды ЛИТМО входили в призовые тройки. В прошлом году за успехи в подготовке высококлассных программистов коллективу преподавателей СПбГУ ИТМО была присуждена премия президента Российской Федерации.
Словом, казалось бы, за наших на чемпионате можно волноваться так, для проформы. Но Владимир Глебович ПАРФЕНОВ, декан факультета информационных технологий и программирования СПбГУ ИТМО и руководитель знаменитого центра подготовки одаренных программистов, утверждает, что в этой области у нас все не так распрекрасно, как нам приятно думать.

— На чемпионате мира 2005 года команда нашего вуза стала третьей, это результат, отличный для других, но мы-то планировали быть первыми. МГУ занял второе место. А чемпионом стал Шанхайский университет. Смотрите, какая тенденция: когда мы впервые выступали в финале чемпионата в 1996 году, среди 25 лучших команд мира было 13 американских и ни одной китайской; в 2005-м среди тех же 25 лучших команд-финалистов оказались восемь китайских, семь наших, а американских не было вообще! На последнем финале, который, кстати, впервые за 30 лет проходил в Азии (в Шанхае), профессора из Штатов были в шоке: «Нам не за кого болеть!». Это очень символично.

— В каком смысле?
— Считается, что в XXI веке Китай и Индия оставят позади себя и Штаты, и Европу. «Белый человек» слишком расслабился, предпочитает не думать, а, упрощенно говоря, «торговать подержанными машинами и недвижимостью».

— Постойте, а как же Силиконовая долина в США?
— В Силиконовой долине значительная часть программистов — китайцы, которые к тому же, судя по многочисленным сообщениям американской прессы, умудряются все ноу-хау переправлять на родину, сколько бы цэрэушники за ними ни следили. Да, всерьез обсуждается вопрос о прикомандировании к каждой крупной компьютерной фирме сотрудника этой организации, препятствующего (правда, непонятно каким образом) утечке новейших технологий в Китай. К тому же в 2000 году в США разразился экономический кризис, и теперь американские компьютерные корпорации, чтобы выжить, переносят заказы в те страны, где рабочая сила стоит дешевле, — в Индию, Китай и Россию.

Сами американцы, конечно, этим обеспокоены, в прессе ведется оживленная полемика: «Ребята, что мы делаем?! Раньше переносили экологически вредные производства, а сейчас — высокие технологии! Мы отбираем престижные и высокооплачиваемые места у своих! С чем останемся через 15 — 20 лет?». Но корпорации и компании-то частные, и, как мне говорили профессора из США на последнем финале, для президента американской компьютерной фирмы существуют два показателя — прибыль и стоимость акций, и ради них он производство перенесет куда угодно, лишь бы сэкономить. Таков новый миропорядок. И наших программистов нет смысла переманивать в Силиконовую долину, особенно с лета 2004 года...

— А что случилось летом 2004-го?
— В Россию пришли крупные мировые корпорации, которые раньше в нашу сторону и не смотрели. Теперь такие монстры, как Intel, Sun, Motorola, Borland, Siemens, Alkatel, LG и т. д., организовали в Петербурге свои центры разработки программного обеспечения, в которых работают несколько тысяч программистов высшей квалификации. Приведу пример. В ноябре прошлого года наш город посетил президент и главный исполнительный директор знаменитой корпорации Sun Скотт МакНили. В петербургском центре корпорации работают сейчас около 400 программистов, и есть планы его расширения до тысячи человек. Кстати, в аналогичном индийском центре у них 900 специалистов, а в китайском — 300. Так вот, цитирую МакНили: «Если бы 15 — 20 лет назад я сказал, что наши ведущие разработчики будут работать в России, меня сочли бы сумасшедшим».

— И сколько господин президент корпорации сэкономил, разместив разработчиков в Питере?
— В США такого уровня специалисты получают 120 тысяч долларов в год, а у нас дашь тридцать — и прекрасно. Как оптимистично заявил вышеупомянутый Мак-Нили: «Мы снижаем расходы и повышаем общую прибыль. Это дает отдачу: у нас сейчас есть 4,5 миллиарда долларов наличными». Так что зачем переманивать специалиста на Запад, если выгоднее посадить его здесь и сэкономить 90 тысяч долларов с человека. И это притом что приход в Россию корпораций все равно увеличил зарплаты наших программистов: рядовые получают 500 — 1500 долларов в месяц, а выдающиеся — до 5 тысяч. Практически как в Финляндии.

— Ну и слава богу.
— Да, но, во-первых, индийским программистам в 2005 году заказов сделано на 16 миллиардов долларов, а нашим — всего на миллиард. Во-вторых, в Индии и Китае населения — по миллиарду, причем там масса молодых непьющих людей, готовых «костьми лечь» за гораздо меньшую зарплату и, замечу, всем довольных, потому что если ты недоволен — ступай в деревню и занимайся выращиванием сельхозпродукции. А китайские деревни производят сильное впечатление, даже если взглянуть на них из окна автобуса.

А в России... Когда в Петербург пришли эти крупные компании, оказалось, что мы их с трудом обеспечиваем кадрами! В городе около 400 фирм — разработчиков программного обеспечения, программистов — 10 — 15 тысяч, фирмы расширяются на 15% в год, то есть ежегодно требуется полторы-две тысячи новых специалистов. А у нас четыре ведущих вуза (СПбГУ, СПбГУ ИТМО, Политех, ЛЭТИ) выпускают вместе ежегодно 200 человек, которые учились на программистов с первого курса. В Петербурге хотят технопарки организовать, то ли на пять, то ли на десять тысяч программистов каждый, только не понятно, где мы эти тысячи возьмем?

Отмечу, что программирование — это занятие для очень-очень молодых. Молодой человек даже в двадцать с небольшим лет может оказаться слишком «старым» для начала целевой программистской подготовки. Поэтому сейчас в Петербурге чуть ли единственный источник новых кадров — это студенты. Если раньше продвинутые фирмы принимали людей только с опытом работы, то начиная с прошлого года они вынуждены брать студентов, причем со все более младших курсов. Программирование — бизнес жесткий и честный: по блату в частную фирму не попадешь — ведь если проект завалишь, то убытки будут велики, поскольку можно лишиться новых зарубежных заказов. Зато можешь прийти хоть с дипломом церковно-приходской школы, и, если справишься с заданием, возьмут.

— Если у нас так напряженно с кадрами, откуда в Петербурге чемпионы мира берутся?
— Эти ребята появились потому, что у нас в области точных наук с советских времен пока еще работает (правда, «на последних оборотах») система поиска и подготовки одаренных детей. То, что советское образование было лучшее в мире, — миф. Как справедливо заметил министр Андрей Фурсенко, в Советском Союзе было не столько самое лучшее образование, сколько самое необычное: масса гуманитарных наук пребывала в загоне, бизнеса не было и интеллектуалам оставалось самовыражаться только в области точных наук. Но сейчас мы наблюдаем, как со все большей скоростью в нашем городе тают последние людские ресурсы в программировании. Не из кого набирать особо одаренных.

— Как же вы выходите из положения?
— Российская образовательная система и ее стандарты не рассчитаны на то, что человек начинает работать так рано, как программисты, — уже на четвертом курсе. И пока эти стандарты поменяют, мировой рынок программных разработок в ближайшие 3 — 4 года окажется поделен без нас. Поэтому мы выбрали другой вариант действий. Мы сейчас выявляем в городе всех потенциально «боеспособных в области программирования» студентов и школьников и организуем им дополнительную вечернюю целевую подготовку. Чтобы в начале четвертого курса молодой человек был готов занять в фирме свою первую позицию разработчика. Причем если говорить об особо способных ребятах, то мы исследуем не только Петербург, но и всю Россию. Тут мы сталкиваемся в основном с МГУ, вот и состязаемся с ними в том, кто к себе очередную одаренность из Удмуртской Республики перетянет... Регулярно, каждый месяц, проводим несколько Интернет-олимпиад, в которых может участвовать бесплатно любой ребенок.

— Так что все гении у вас подсчитаны.
— Не только гении; в программировании и рядовые «солдаты» нужны. Школ в Петербурге примерно 700, но тех, где серьезно преподают математику, — всего сотня. И в этих школах мы учеников 7 — 11-х классов пытаемся заинтересовать и взять на учет. Сейчас у нас на курсах обучаются больше 1000 школьников.

— Курсы платные?
— К сожалению, просто нельзя сейчас учить бесплатно. Наш печальный опыт показал, что «халява» в настоящее время в России не воспринимается. Молодой человек, получая «дармовые занятия», начинает их пропускать, не сдает контрольные испытания и т. д. Мы берем небольшие деньги — просто чтобы было другое отношение. Конечно, есть и исключения, если ребенок — сирота или талант из малообеспеченной семьи...

Когда ребята поступают в какой-нибудь вуз, мы их на первом и втором курсах еще параллельно доучиваем вечерами, а на третьем курсе обучение часто проводится за счет фирм. Там уже более интенсивная подготовка — надо в течение всего учебного года не менее трех раз в неделю по четыре часа заниматься. Но только так к началу четвертого курса можно выйти на начальный уровень подготовки, который требуется в петербургских фирмах.

— Наверняка мальчишек в программирование приходит больше.
— Да, мальчишек больше. К сожалению. Хотя есть, например, такая специальность «тестер» — проверить программу, выявить ошибки, — очень подходящая работа для девушек, поскольку тут аккуратность нужна. И мы призываем девушек: если знаете математику, выучим на тестера, будете получать от 500 до 1200 долларов, работать среди интеллигентной публики, мужей себе найдете программистов.

— Мужья-программисты какие-то особенные?
— Они надежные — сидят себе за компьютером. И пьют мало. Потому что голова — рабочий инструмент... Но, что бы мы ни говорили, массового притока девушек не наблюдается. Не знаю, чего хотят. Может быть, в фабрике звезд участвовать?

— Вот эти ребята — чемпионы мира — они «пятитысячедолларовые» специалисты?
— Сложно сказать. На 2 тысячи без вопросов готовы. А на пять — надо все-таки придумать какой-то продукт. Этим ребятам сейчас по 21 — 22 года, им уже надо думать, что дальше делать. И тут два пути: либо без затей работать за эти деньги, либо пойти в науку, где можно прогреметь на весь мир.

— Вы мне как-то уже внушили, что «белые» не могут ничего придумать...
— Ну придумали же в хельсинкском институте новую операционную систему Linux, которая того и гляди «сожрет» Windows. Но проблема в том, что в науку идут очень немногие. Раньше было понятно: денег в вузах практически не было, но сейчас вроде бы и деньги в науке появились, и министерство нашему вузу грант дало по одному из 15 наиболее важных инновационных проектов России, а все равно молодые пока не идут. Наверное, не верят в надежность всего этого, ведь грант закончится, а фирма — это как бы навсегда.

— Но вообще государство вас поддерживает?
— В 1995 году на первый полуфинал в Амстердаме деньги искали сами. Три петербургские фирмы, продававшие тогда компьютеры, согласились купить нам билеты, оплатили питание, и я говорил нашим: «Ребята, если сейчас не выиграем, больше денег не дадут и этот наш выезд будет последним».

Мы заняли тогда первое место в полуфинале и первыми из российских вузов вышли в финал. И все как-то начало раскручиваться. Но парадокс в том, что, когда нам не помогали и не было компьютеров, были люди. Сейчас начали помогать, есть внимание властей (после победы в 2004 году нас принимали президент России и губернатор Санкт-Петербурга), есть компьютеры, отремонтировано много помещений, везде есть Интернет, но возник колоссальный дефицит людей. Причем как преподавателей и ученых, так и подготовленных студентов. И молодежь в науку, повторю, не идет. А программирование — область специфическая, технологии меняются быстро, в 35 лет человек уже не может в очередной раз переучиваться и становиться аналитиком или начальником. Собственно новые технологии передаются, по сути, от одних молодых к другим. И кто кому сейчас передавать будет? В Санкт-Петербурге в области теоретической информатики остались примерно десять сильных ученых.

— Грустно как. Похоже на чудовищную системную ошибку. Лучше расскажите о чемпионате мира — как он проходит?
— Дается 10 задач, времени — пять часов. Учитывается правильность решения и скорость. В команде три человека, сидят за одним компьютером.

К финалу пробиваются 5 тысяч команд из 3000 ведущих университетов 80 стран, то есть чемпионат — это такой смотр — отбор способных программистов в мировом масштабе. И в то же время это возможность поработать на престиж страны. Китайцы, вон, с национальным флагом приехали ...

— А что в этом такого удивительного?
— Дело в том, что на чемпионате борются не страны, а университеты. И никогда никто национальный флаг не разворачивал, в прошлом году это первой сделала команда Шанхайского университета, чемпион мира. Я же говорю, символично очень... Но мы-то героическими усилиями еще можем выступить на высоком уровне два-три раза.

— И всe? Да вы пугаете?!
— Не пугаю. Больше двух раз в финале одним и тем же людям выступать нельзя. А какими будут следующие поколения наших студентов-программистов... В общем, болейте за нас в апреле. Тем более что распространенный в России язык программирования Паскаль исключен из языков финала, и нашим командам придется осваиваться в новых условиях.